Почему они такие.

Освоение суши.

Биологическая эволюция за сотни миллионов лет сотворила невероятное разнообразие живых форм. Однако она не вольна в своем творчестве, ибо природа диктует свои законы.

Животные зародились в воде, а сушу стали осваивать лишь после того, как воздух благодаря растениям обогатился кислородом. При этом наземные твари должны были не только научиться дышать кислородом воздуха, а не растворенным в воде, но и защитить себя от высыхания, охлаждения и перегрева, размножаться вне водной среды и, наконец, преодолевать действие силы тяжести.

Какие-то из этих головоломок смогли решить амфибии, первыми из позвоночных решившиеся порвать с "колыбелью жизни". Но эти животные все-таки оставались обитателями двух сред (воды и суши), — а все потому, что для размножения должны были возвращаться в водоемы.

К моменту появления примитивных млекопитающих их рептилиеподобные предки уже вполне справились с решением и этой головоломки. Они уже научились не только спариваться на суше, но и там же откладывать яйца, защищенные от высыхания плотной скорлупой. Иными словами, они окончательно стали сухопутными животными.

Впрочем, зверям принадлежит честь изобретения некоторых действительно радикальных новшеств, которые и позволили им в конечном итоге завоевать сушу, оттеснив рептилий на второй план. Среди них — и живорождение, и волосяной покров, и довольно постоянная высокая температура тела. Обо всем этом мы поговорим в отдельных главах. А здесь речь пойдет о том, как наземные звери преодолели земное притяжение, чтобы и в поисках пищи преуспеть, и от преследования уйти. То есть о способах передвижения по земной тверди.

Вы когда-нибудь обращали внимание на то, как бежит ящерица? У нее ноги остаются почти в таком же положении, как у лежащей, то есть сбоку от туловища. А наземные млекопитающие? У них конечности направлены почти вертикально вниз. И это, оказывается, дает огромные преимущества при быстром беге. Во-первых, при таком положении конечностей животное во время движения тратит меньше энергии. Во-вторых, появляется возможность выработки совершенно особого, очень сложного способа передвижения — галопа.

Низшим четвероногим созданиям — амфибиям и рептилиям — доступны только ходьба и бег рысью. Еще раз попытайтесь вспомнить, как бежит ящерица: даже при самой высокой скорости она в каждый момент обязательно касается грунта хотя бы двумя ногами. Это и есть рысь.

А теперь вспомните, как работают ногами удирающая кошка и пытающийся догнать ее пес. Животное толкается задними ногами, взлетает в воздух, ставит на грунт передние ноги, отталкивается ими — и опять чуть-чуть "летит", занося при этом задние ноги вперед и готовя их к очередному толчку. Чтобы убедиться в этом, достаточно просто посмотреть на цепочки зимних следов, которые оставляют торопящиеся по своим делам зайцы, белки, даже мыши: у них следы от задних ног оказываются впереди следов от передних.

При галопе зверь добрую половину времени находится в воздухе, что значительно увеличивает его скоростные качества. В этом — суть галопа: кратковременный "полет" между двумя толчками, при котором задние ноги на какое-то мгновение "обгоняют" передние. В такой позиции зверь как бы "сжат в пружину" перед решающим толчком задними ногами: ведь они начинают распрямляться еще во время "полета" и с силой ударяют о грунт, стремительно "выбрасывая" тело в воздух. Не зря нее галоп называют "рикошетирующим".

Еще одна особенность, выработанная быстроногими животными, — миниатюрное строение опорной части конечностей. Посмотрите на животных с "медленным" строением ног: медведь или барсук при движении они опираются на всю ступню, за что их и называют стопоходящими. В противоположность этому, животные со "скоростными" ногами опираются только на кончики пальцев, словно балерина на пуанты. Обладателей таких конечностей называют пальце- или даже фаланго ходящими. Смысл уменьшения площади опоры тот же, что и полета при рикошетирующем галопе: сократить до минимума контакт с грунтом, при котором теряется скорость.

Дальше — больше. Мало того, что быстро бегающие животные становятся "на пуанты", у них еще и количество пальцев на ногах сокращается до предела. У парнокопытных нога опираегся только на два средних пальца, а у лошадей опорным остается и вовсе один палец (меньше, как вы понимаете, просто не получится). А чтобы точка опоры была как можно тверже, фаланги опорных пальцев одеваются в копыта — особым образом разросшиеся когти. Да что копытные — и у тушканчиков почти все то же самое: у самых быстроходных из них количество пальцев уменьшено до трех, а опорная поверхность становится "гофрированной", чтобы не пробуксовывать в песчаном грунте.

Кенгуру и тушканчики изобрели свой, особый способ "рикошета", не доступный крупногабаритным копытным. Для увеличения скорости они передвигаются не на всех четырех, а только на двух задних ногах. Большинство из них — не бегуны, а прыгуны, поскольку при движении зверьки отталкиваются от грунта обеими ногами одновременно. И, надо заметить, у них это получается просто великолепно: удирая от преследования, тушканчик, будучи сам длиной всего 30 сантиметров, способен делать трехметровые прыжки!

Подземные жители.

Многие мелкие звери — поневоле отменные землекопы, ведь им нужно особенно заботиться о том, чтобы скрыться с глаз противника подальше. Такие крохи, как землеройки, не способны глубоко зарываться в плотный грунт, но даже они почти не высовывают носа из рыхлой лесной подстилки, прокладывая в ней ходы. Так, мало-помалу, "полуподземные" жители все реже показываются на поверхности и, наконец, некоторые из них становятся настоящими затворниками, обретая и стол, и дом в глубоких подземных норах.

Поражает невероятное трудолюбие зверьков-землекопов. Ведь они не просто бегают по ходам, кем-то для них прорытым, — они сами их все время роют. Конечно, на метровой глубине и у крота, и у слепыша есть постоянная система переплетающихся между собой галерей, которую они заботливо оберегают от разрушения. Но кормовые ходы — поверхностные, и потому "разового пользования". Пройдет ли дождь, наступит ли крупное животное, свод хода обрушивается, по нему второй раз уже не пройти. Вот и приходится зверьку раз за разом прокладывать себе все новые подземные маршруты, чтобы добраться до аппетитного кусочка, который нос учует сквозь землю чуть ли не за полметра. Представляете? — кто-то может запросто выскочить из норки и добежать 10-20 метров до ближайшего кустика, чтобы сгрызть листик или веточку, а кто-то эти же метры должен "прорываться" сквозь землю! Подземные жители, кто бы они ни были, — насекомоядные, грызуны, сумчатые, — легко узнаются по некоторым характерным признакам. Из них самый важный, пожалуй, — сразу бросающиеся в глаза "орудия труда", с помощью которых зверьки прокладывают свои ходы. У крота передняя лапа — настоящая лопата, широченная, с мощными когтями, увеличивающими ее рабочую поверхность чуть ли не вдвое. Более того, рядом с большим пальцем есть особая увеличенная косточка, благодаря которой ладонь становится еще шире, — чем не "шестой палец"? Но, увы, поскольку в жизни за все приходится платить, в том числе и за такое совершенное приспособление к рытью, крот частично утратил подвижность передних лапок: зверек уже не может их поставить ладошками на землю и все время держит вывернутыми наружу.

В отличие от кротов, как "настоящих", так и сумчатых, а также златокротов из Южной Африки, грызуны-землекопы при рытье нор нередко помогают себе резцами. Это очень удобно: можно запросто перегрызать попадающиеся на пути корни. И для некоторых этот способ копания становится основным: у слепушонки или у живущего в Африке очень похожего на нее батиергуса резцы очень длинные и далеко выдаются наружу изо рта. А для того, чтобы земля не попадала в рот, губы срастаются вокруг резцов, так что остается только небольшой проход в ротовую полость. Причем при рытье и он замыкается —- зверек вгрызается в землю фактически с закрытым ртом.

Для облегчения передвижений по тесным земляным ходам у землероев короткий, но плотный мех: в него земля не набьется. Ворса нет, поэтому зверек в тесной норе свободно движется и вперед, и назад, не разворачиваясь. Зато тело землероя снаружи буквально "утыкано" особыми чувствительными волосками-вибриссами: касаясь стенок подземного хода, они постоянно сигналят о том, что все в порядке, зверек плотно "упакован" в свою нору. "Слепой как крот" — очень меткая характеристика животного - землероя. Живя в постоянной кромешной тьме, он действительно не нуждается в глазах, и те постепенно уменьшаются в размерах и иногда вовсе исчезают.

У наших кротов или слепушонок, если внимательно приглядеться, еще можно увидеть крошечные глазки-бусинки, которыми они пытаются хоть что-нибудь узреть, когда им доводится вылезти из норы. "У слепышей — жителей европейских степей — глаз нет, они скрыты под кожей, на их месте своеобразные кожистые валики. А у сумчатого крота из Австралии и вовсе глазной нерв почти целиком исчез. Такие животные даже малейшего просвета во тьме не способны почувствовать.

Хотя самих подземных затворников удается увидеть нечасто, об их пребывании нередко свидетельствуют характерные кучки рыхлой земли — кротовины. Их зверьки сооружают, когда прокладывают кормовые ходы у поверхности, чтобы освободиться от нарытого грунта. Иногда они расположены через несколько метров друг от друга — значит, землерой здесь шел "ходом", без задержек. Но в иных местах, где пищи вдоволь, крот или прометеева полёвка (обитатель альпийских лугов Кавказа) позволяют себе всласть "попастись" под землей, набрасывая кучки грунта чуть ли не через каждые 20-30 сантиметров. Глядя на них, легко себе представить, каков масштаб землеройной деятельности этих трудяг и сколько луговой травы они могут попортить — не съесть, а просто засыпать сверху землей. И это хорошо еще, что большинство зверей - землероев чаще всего невелики размерами. Но каково американскому фермеру, на землях которого копаются полуметровой длины броненосцы?

Древолазы.

Что нужно для того, чтобы стать первоклассным древолазом? Вы скажете — умение взбираться на дерево. Конечно, но не только. Кошка способна мгновенно взвиться вверх по стволу дерева, вонзая в кору острейшие когти. Но вот приходит время спускаться — и куда девается вся ее грация и ловкость? С большим трудом, довольно неуклюже хищница сползает хвостом вниз, судорожно цепляясь лапами и беспрестанно озираясь: как бы не свалиться, пересчитав все ветки своими боками. Совсем иное дело — генетта. Этот небольшой хищный зверек с одинаковой ловкостью бегает и вверх, и вниз по стволу, для нее не составляет никакого труда, сбегая вниз головой по одному из соседних деревьев, оттолкнуться всеми лапами и перемахнуть на другое на расстояние в несколько метров. Вот, оказывается, в чем дело — в умении не только взбираться на дерево, но и спускаться с него. Причина — в устройстве задних ног, которые должны быть особым образом "вывернуты — чтобы зацепиться за неровности коры, когда зверек сбегает по стволу вниз головой, и не дать ему свалиться. Просто чудеса ловкости демонстрирует белка-векша, когда с легкостью свешивается на задних лапках с ветки, чтобы дотянуться до расположенной ниже и недоступной никаким иным способом шишки.

Четыре ноги хорошо, а пять — лучше. Когда паукообразная обезьяна, живущая в южноамериканской сельве, пробирается в гуще ветвей, она, совершенно не задумываясь, все время цепляется кончиком хвоста за ветки: для нее это так же естественно, как хвататься за них руками и ногами. А для того, чтобы эта "пятая рука" была более чувствительной, на конце хвоста есть голый осязающий участок кожи с бороздчатым узором, поразительно напоминающим папиллярный рисунок на пальцах рук. Благодаря столь надежной фиксации этой обезьянке совершенно безразлично, в какой позиции находиться, чем и за что цепляться. Особым способом путешествия в кронах высоченных тропических деревьев овладел гиббон. Этот способ называется брахиация и состоит он в том, чтобы "летать" в верхнем ярусе леса, цепляясь за ветки одними только пальцами рук, очень длинных и крепких. Усевшись на толстом суку где-нибудь на самой верхушке дерева, обезьяна, словно в раздумье, озирается по сторонам, время от времени испуская свой знаменитый "тарзаний" вопль. Вдруг что-то неподалеку привлекло ее внимание, — животное без колебаний буквально сваливается с "насеста", и начинается феерическое действо. Расставленные в сторону руки-крюки не то что цепляются — едва касаются попадающихся на пути ветвей, гиббон стремительно несется меж деревьев с сомкнутыми в сплошной полог кронами, взгляд прикован к заинтересовавшему его предмету, обезьяна даже не смотрит на ту ветку, которая послужит на миг очередной опорой ее рукам, словно предоставив им самим возможность выбирать, за что ухватиться. Это, конечно, не свободный полет птицы или летучей' мыши, которым вовсе нет нужды цепляться за ветви и сучья, ведь им опорой служит сам воздух. И все же полное впечатление, что длиннорукий гиббон летит, летит... Поэтому в зоопарках в клетке у гиббона обязательно развешены канаты и трапеции, по которым животное "летает" на руках, демонстрируя публике свои выдающиеся способности.

Кроны деревьев населены не только подвижными зверьками, бегающими взад-вперед по веткам и совершающими головокружительные прыжки. Там же обитают очень медлительные животные, которые никогда никуда не торопятся. Да и зачем, если еда — вот она, всегда под боком. В отличие от обезьян, белок и всякой прочей суетящейся в кронах тропических деревьев живности, для этих тихоходов самое главное — покрепче уцепиться за ветку, чтобы не свалиться с нее. О том, чтобы куда-нибудь спрыгнуть хотя бы на десять сантиметров, и речи быть не может: ну не дано им эволюцией такой возможности — попрыгать по веткам. За особенности строения конечностей таких зверей с полным правом можно назвать цепколапыми. Впрочем, лапы лапам рознь — ведь за ветку можно уцепиться по-разному.. Житель Южной Америки ленивец подвешивается к ней снизу, у него настоящие "руки-крюки" с длинными кривыми когтями. В таком странном (с точки зрения человека) положении животное путешествует в кроне в поисках свежей листвы — от одной ветки к другой, медленно-медленно, словно во сне, перебирая лапами. Точно так же, подвесившись на суку, он и днем отдыхает, "утомившись" от ночных путешествий.