Защити себя сам.
Заячьи маневры.
Быстрота ног для многих зверей — основное средство спасения от врага. Но не только: есть еще и маневр, лишающий преследователя одного из его основных "козырей" — скорости. Когда небольшая газель Томпсона что есть сил удирает от гепарда, она ведь никогда не бежит по прямой: резкие повороты, неожиданные броски из стороны в сторону дают ей значительные шансы выйти победительницей из этой быстротечной гонки "не на жизнь, а на смерть".
А тушканчики к этому приспособили еще и свой длинный хвост, украшенный на конце черно-белым "знаменем" из удлиненных волос. Удирающий гигантскими прыжками зверек бросается в одну сторону, хвостовое "знамя" на отмашке отлетает в другую, степная лисичка-корсак бросается в ту сторону, которую "указал" ей мелькающий перед носом белый "маячок" — кончик хвоста, а... добычи там нет, она удирает в совсем другом направлении.
Верх хитроумия по части всяческих обманных маневров, вводящих хищника в полное недоумение и замешательство, выказывает самый обыкновенный заяц, даром что трусишка. И ведь что удумал длинноухий: он не ждет, когда лиса или рысь погонятся за ним, чтобы показать им свои придумки и насмеяться над незадачливым хищником. Заранее, когда еще возвращается с ночной кормежки, так заплетет-запутает косой свои следы, что собака, обладающая незаурядным чутьем, не сразу сумеет отыскать на конце следовой дорожки обладателя ступней, отпечатавшихся на земле или на пороше, — потому что нет у этой дорожки конца, а если и есть, то там нет зверька, а если он все-таки там, то притаился-прижался к земле, слился с пожухлой травой или свежим снегом.
Вот заяц еще затемно возвращается с поля, изрядно попасясь на зрелых овсах. Короткими, неспешными прыжками в призрачном предрассветье он направляется к своей излюбленной залежке, то и дело приседая на миг, чтобы оглядеться и прислушаться. Но кто же пойдет прямо к дому? — и косой петляет, ходит кругами, неоднократно пересекая свой собственный след. Ни глазами, ни носом — ведь все петли проложены, считай, одновременно и потому выглядят и пахнут одинаково — ни за что не разобраться в этом головоломном кружеве заячьих отпечатков. Да даже если и разобраться: ведь пока преследователь будет распутывать все эти "автографы", он так нашумит, что вся округа будет оповещена — внимание, хищник! Но всё это — то ли будет, то ли нет. А пока что длинноухий только прокладывает свою стежку-дорожку. Вдруг он остановился, развернулся и... несколько метров прошел по своим собственным следам, ставя лапки точно в только что оставленные отпечатки. Это особый прием, называемый "сдвойка": заяц "двоит", "сдваивает след" в расчете на то, что лиса, вся захваченная свежим запахом близкой добычи, сгоряча затопчет двойную следовую дорожку — и тогда уже никаких концов не найти.
Но и это еще не всё: вернувшись немного назад, заяц резким, сильным прыжком на 2-3 метра улетает в сторону от своего следа, снова оборвав его. Это — "скидка". Аи да косой! Ведь сколько кругов должна сделать идущая по следу хищница, чтобы случайно наткнуться на начало новой заячьей дорожки и возобновить преследование. А ведь все эти "заячьи хитрости" длинноухий применит не раз и не два, прежде чем заберется в гущу кустов и уляжется на дневной отдых.
Но и здесь он не прост. Вблизи лежки всегда есть путь отхода — открытая полянка, дорога или тропа, нередко проложенная самим зайцем в переплетениях кустов и бурьяна. Длинноухий зверек обязательно ляжет головой в эту сторону: это и обзор, и возможность, взорвавшись мгновенным прыжком, уйти от врага, все-таки добравшегося до заячьего убежища.
Спасительные колючки.
Когда нельзя ни защитить себя рогами, ни скрыться в норе, ни положиться на быстрые ноги, остается одно: измыслить что-то этакое, позволяющее чувствовать себя всякое время в относительной безопасности. Ну, скажем, нечто вроде черепашьего панциря. И звери изобрели — и панцирь, и нечто такое, до чего не додумалась ни одна тихоходная рептилия. Иголки!
Вы уже знаете, что иголки — это особым образом видоизмененные волосы. А поскольку волосы есть у всех (за редчайшим исключением) зверей, нет ничего удивительного, что и иголки появились на самых разных ветвях "эволюционного древа" в результате "параллельной" эволюции. Они есть у мадагаскарских тенреков и наших ежей, у колючих и "обыкновенных" крыс, распространенных по всему свету в тропических широтах, у американских и азиатских дикобразов.
Примечательно, что все эти животные распорядились таким своеобразным новоприобретением своим, особым, способом. Крысы и мыши, те просто ограничились ношением иголок: не умеют они ни сворачиваться особым образом, ни топорщить их — разве что чуть приподнимут, словно волосы, вставшие "дыбом" от страха или на морозе. Кто-то превращается в колючий шар, сворачиваясь в клубок; а кто-то и без всякого сворачивания так ощетинится иголками, что мало у кого возникнет желание подойти и потрогать.
В вечернем лесу или где-нибудь среди ровной, как стол, солончаковой полупустыни можно нередко встретить забавного зверька, всем знакомого с детства своей манерой при испуге сворачиваться в колючий клубок. Это, конечно же, ёжик — "ни головы, ни ножек". Пробираясь среди кустов в поисках пищи, зверек ведет себя достаточно бесцеремонно: тычется во все щели, шуршит опавшей листвой, громко сопит и отфыркивается. А всё потому, что он вполне уверен в своей безопасности. При первых признаках опасности ёж сначала припадает брюхом к земле и "надвигает" колючий панцирь на голову и бока тела, становясь похожим на утыканную иголками подушку. Время от времени изнутри ее раздается пыхтение, она подпрыгивает на месте, чтобы испугать врага, а то и наподдать ему иголками в не в меру любопытный нос или в протянутую, чтобы при первой возможности схватить, лапу.
Правда, иглистый панцирь спасает не всегда: есть умельцы, способные добраться до ежиного мяса. Особенно этим славятся филины, их мощным лапам не страшны колючки. Да и лисы умеют развернуть колючий шар: для этого они скатывают его в ручей или просто лужицу, и зверьку ничего другого не остается, как развернуться, чтобы не захлебнуться. А рыжая плутовка тут как тут — хвать ежа за кончик высунувшейся из воды мордочки, чтобы схватить глоток живительного воздуха — тут нашему колючему ёжику и конец...
Несомненный "чемпион" среди колючих зверей — индийский дикобраз. У него на спине иглы длинные (до полуметра), тонкие, гибкие, легко отстают от кожи. Вдобавок на хвосте у этого дикобраза некоторые иголки превратились в своеобразные полые "погремушки" — тонкие у основания и расширенные у конца. Ими дикобраз трясет, чтобы еще больше напугать хищника, точь-в-точь, как американская гремучая змея. В местах, где эти звери часто бывают, — у водопоя, у входа в нору, на земле всегда валяется полно "потерянных" иголок самой разной длины и формы, в зависимости от того, от какой части тела они отпали: можно набрать добрую коллекцию.
Тактика защиты у дикобраза совсем иная, чем у ежа. Когда этому крупному грызуну грозит опасность, он не спешит свернуться клубком. Наоборот, дикобраз разворачивает спинные иглы, словно веер, топорщит их, гремит своей хвостовой "погремушкой", в такт которой и все иголки ходят ходуном, потрескивая от ударов друг о друга. Вдобавок дикобраз еще и наскакивает задом на наседающего на него преследователя.
Трудно представить себе зверя, который отважился бы атаковать грызуна с его торчащими во все стороны и вдобавок трещащими иголками. Разве что по неопытности или сильно оголодав молодой волк-переярок ткнется с открытой пастью, но он тут же получает в качестве назидания десяток иголок, увязающих в его морде. И все же и это защитное приспособление не универсально: с дикобразом легко справляется семейка леопардов. Пока молодые делают вид, что нападают на ощетинившегося иголками грызуна сзади, мамаша ухитряется схватить крутящегося во все стороны дикобраза за морду, не защищенную иголками.
"Это моя территория!"
Большинство зверей на протяжении всей своей жизни придерживаются определенного участка обитания, за что их называют территориальными. Причем неважно, "индивидуалисты" эти территориальные звери — например, тигр или лисица, — или "коллективисты" — как большинство копытных. В любом случае за отдельным животным или за целым стадом закреплена определенная территория, которую они охраняют от вторжения чужаков. Размеры участков очень различны, в зависимости от величины самих животных и их охотничьих повадок. Какая-нибудь землеройка или полевка довольствуется несколькими сотнями квадратных метров, всю свою жизнь проводя в окрестностях норки. Зато тигру или медведю нужны сотни квадратных не метров, а уже километров: и не мудрено, ведь даже за одни сутки эти хищники в поисках добычи умудряются преодолеть порой несколько десятков километров.
Но не следует думать, что такие животные все время привязаны к какому-то одному небольшому куску леса с логовом, из которого делают каждодневные вылазки. Совсем наоборот, на своих территориях звери ходят очень широко, ночуют в разных местах. Но они не бродят как попало, а путешествуют по определенным маршрутам, которые зачастую обозначены хорошо заметными тропами.
В таежных лесах, где много медведей, лесные массивы буквально прорезаны путями их странствий в самых разных направлениях. Медвежьими тропами, ведущими по тайге или горам по наилучшему маршруту, пользуются другие звери, а порой и человек. И действительно, иногда они очень похожи на людские дорожки — вполне утоптанные, шириной до полуметра, очищенные от травы; по ним очень удобно ходить. Только когда на ветвях увидишь "почёску" — клочки медвежьей шерсти, а на стволах особо приметных деревьев медвежьи метки — "закусы" зубами и ободранную когтями кору, невольно мороз по коже пробирает.
Особую заботу для "хозяина участка" составляет обозначение его границ. Конечно, пограничных столбов звери не расставляют, но и арсенал их собственных "подручных средств" достаточно велик.
Чаще всего они оставляют особые пахучие метки с помощью секрета, которые выделяют специальные кожные железы. Олени и некоторые антилопы, например, трутся мордой о ветки и стволы деревьев — у них предназначенные для мечения железы расположены перед глазами. У некоторых виверр, у бобра и выхухоли подобные железы расположены у основания хвоста: зверек, чтобы обозначить пахучей меткой свой участок, идет вдоль границы и время от времени присаживается, касаясь земли. А чтобы это место было приметнее, он предварительно нагребает кучку земли — получается этакий пахучий холмик.
Впрочем, для нанесения пахучих меток вовсе не обязательно использовать секрет особых желез. Кошки, например, обозначают границы участка, обрызгивая приметные деревья и землю под ними своей мочой. А гиены, волки, собаки нередко оставляют на самых видных местах — пригорках, валунах — кучки помета: и запах есть, и видно издалека.
Впрочем, если говорить о "видимых" метках, то, наверное, сто очков вперед всем даст тигр. Огромными когтями передних лап он оставляет "задиры на деревьях. Посмотрите на свою кошку, как она "точит когти" об угол шкафа или просто о стенку: это она таким своеобразным способом метит вашу квартиру —свою территорию. Вот точно так же поступает и тигр, только его метка гораздо выше, на высоте 2-2,5 метра от земли. И если пахучий "пограничный столб" заметит не каждый, то уж тигриная отметина будет видна издалека и заставит держаться настороже любого крупного хищника.
