Вместе легче.

КТО здесь главный?

Во всякой организованной группе, действия которой должны быть подчинены каким-то определенным целям, обязательно существует иерархия: есть "начальники" и "подчиненные" — иначе это толпа. Такой "толпой", например, является колония летучих мышей где-нибудь в пещере или на чердаке дома: в ней каждый зверь сам по себе, никто никем не командует, никто никому не подчиняется.

В стаде — например, у многих копытных — уже есть элементы иерархии, но чаще всего в зачаточной форме. Например, когда стадо северных оленей переправляется через реку, убегает от опасности или движется по кочевому пути, впереди всегда оказывается какое-то животное, за которым следуют все остальные. Однако в разных случаях в роли "предводителя" выступают разные члены стада, которые из-за своего темперамента ("выскочки" есть везде) или просто по воле случая оказались в начале движущейся массы животных. Куда пошел этот "калиф на час", туда же за ним трогаются и остальные животные. В подобных группировках практически не существует устойчивых отношений превосходства—подчинения. Все вопросы верховенства того или иного животного решаются не на какой-то длительный период жизни, а для каждой конкретной ситуации — кому достанется данная лёжка или данный пучок травы. Из-за этого северные олени постоянно выясняют отношения друг с другом, стычки между ними очень часты; впрочем, они безболезненны из-за безвредности их рогов как турнирного оружия.

Совсем иное дело — организованное сообщество зверей, в котором достаточно четко установлено, кто над кем "начальник", то есть, говоря по-научному, отношения доминирования. Это сразу вносит определенный порядок в жизнь, потому что индивидуум, занимающий определенное положение в иерархии, четко знает, перед кем он должен пригнуться, а перед кем может и хвост задрать.

На этот случай природой выработано множество способов выражения животным своего положения на ступеньках иерархической лестницы. Причем они удивительно стереотипны: это просто какой-то универсальный "язык" поз, жестов, звуков, понятный если не всем, то многим. Если посадить в клетку двух зверей, то, будь они одного или разных видов, их позы будут почти одни и те же.

Если хвост задран — сразу ясно, что это "начальник", который показывает свое доминирующее положение. А "подчиненный" в это время должен присесть, сгорбившись, ни в коем случае не поднимать глаз, поджать хвост, подставить уязвимое место (бок или брюхо) — на, кусай, если хочешь, твое право. А если он еще вдобавок жалобно попискивает, то "начальник" его почти наверняка не тронет: "старший по званию" будет более чем удовлетворен зрелищем "самоуничижения".

Конечно, конфликты возникают, но только если кто-то захочет нарушить иерархию и подняться на ступенечку повыше.

Поведение животных, выясняющих между собой, кто из них "главнее", лучше всего наблюдать на небольших участках, где они чаще обычного контактируют между собой. Причем даже не нужно ездить в дальние края: для этих целей может сойти небольшая вольера с десятком самых обычных домовых мышей. Одни зверьки спят в домиках, другие снуют в поисках пищи. Когда две мышки встречаются, они на мгновение замирают в характерных позах, говорящих о том, каков ранг каждого из них. Если мышь, занимающая более высокое положение, удовлетворена результатами предъявления "свидетельств о ранге" — соответствующих поз, оба зверька разбегаются опять по своим делам. Если же нет — например тот, который "младше по званию", вдруг заартачился и не принял вовремя позу подчинения, — зверьки тут же с резким писком сплетаются в клубок, и секунду-другую катаются по песку в яростной схватке. В ней-то и решается важнейший для этой группы вопрос: останется ли установленная иерархия незыблемой или же зверьки поменяются в ней местами.

Ступеньки иерархической лестницы.

В этологии — науке, занимающейся изучением поведения животных, ступеньки иерархической лестницы, на которой размещены особи, принято обозначать буквами греческого алфавита. Самого старшего называют "альфа", того, чей ранг пониже, — "бета", следующий — это уже "гамма"... и так далее. Но не все так просто: у некоторых животных в стае устанавливается сразу несколько иерархий.

Например, в волчьей стае устанавливаются две параллельные иерархии — отдельно для самцов и самок. На вершине каждой из них стоит лидер, та самая альфа-особь: альфа-самец, возглавляющий всю стаю, и альфа-самка. Низшее звено в иерархии составляют прибылые, которые становятся полноправными членами стаи только на второй год своей жизни.

Несмотря на довольно жесткие отношения доминирования—подчинения, волки одной стаи в целом весьма дружелюбны друг к другу. И все-таки взрослые звери должны все время уточнять свой социальный статус: занимающие более высокое положение подтверждают его, расположенные на более низких ступенях иерархии пытаются подняться повыше. Но до открытой агрессии дело обычно не доходит, отношения выясняются посредством демонстрационных поз.

Волки летом живут семейными парами, а в стаи сбиваются зимой. В это время к матерым зверям и их детенышам - прибылым присоединяются молодые волки прошлогоднего помета — переярки: так образуется стая численностью обычно 6-12 зверей. Если в одной группе по каким-то причинам оказалось слишком много особей, она распадается на две или из нее вытесняются "слабаки", которые некоторое время следуют за стаей, а потом ищут новую группу или организуют свою собственную.

Такой преимущественно "семейный" характер организации волчьих группировок заставляет скептически относиться к рассказам об огромных стаях, гоняющихся зимой за путниками. Разные стаи между собой контактируют слабо, при встрече ведут себя отнюдь не дружелюбно. Но и драк между ними чаще всего не бывает: отношения выясняются посредством все тех же демонстрационных поз, а самцы наносят мочой пахучие метки на оказавшиеся поблизости предметы. После выполнения "положенных" ритуалов животные мирно расходятся. Лишь в исключительных случаях несколько стай могут объединяться для совместной охоты в местах массовых сезонных миграций копытных.

Язык волков.

Поговорку о языке-враге придумали люди, которые считают, что слова существуют для того, чтобы скрывать свои мысли. Животные, не "поднявшиеся" до этаких высот дипломатии и живущие по законам естества, напротив, используют язык для того, чтобы быть понятыми — в первую очередь соплеменниками, но также и соседями.

Язык — это одна из форм общения с себе подобными; правда, надо сказать, высшая из этих форм. По тому, насколько активно язык используется зверями в своей повседневной жизни, можно судить об уровне их интеллектуального развития. Наверное, даже наверняка, в такой системе оценок есть элемент антропоцентризма (от "антропо" и "центр" — воззрение, согласно которому человек есть центр и высшая цель мироздания): мы, люди, считаем (впрочем, с достаточным на то основанием), что наш язык — самый сложный из известных нам; более того, мы даже сами можем создавать новые языки, свидетельством чему служит вся наша компьютерная техника. Но ведь вряд ли кто будет спорить, что чем членораздельнее одно живое существо способно сообщить другому о своих намерениях, тем больше у него шансов выжить в этом мире. А именно в этом, как мы выяснили в самом начале книги, и состоит прогресс, вершиной которого является человек, — в способности выжить в изменяющемся мире.

Среди диких зверей один из наиболее "языкастых" — волк. В его распоряжении — язык демонстрационных поз, мимики, запахов. Но этим вполне владеют и многие другие звери, в том числе и собаки, унаследовавшие от своего дикого пращура способность вилять хвостом, скалить зубы в улыбке или угрозе. А вот чего нет ни у кого из других животных, кроме разве что ближайших диких сородичей волка — койота, шакала, даже собакой он почти целиком утрачен, — так это знаменитый волчий вой.

Для волка вой приблизительно то же, что для человека — громкий крик, но не от страха, а для того, чтобы далекому соседу сообщить какую-нибудь новость. Тот, кто слышал, как в горах перекликаются пастухи, пасущие отары овец на противоположных склонах ущелья, наверное, поймет, о чем речь. Дело в том, что частота, тембр и модуляции волчьего воя таковы, что голос зверя далеко разносится по окрестностям, порой его можно услышать даже за полтора-два километра. А чтобы послание дошло до адресата беспрепятственно, зверь вдобавок выбирает какой-нибудь холм повыше, усаживается на самой его вершине и там начинает выводить свои рулады.

Самцы и самки, матерые и переярки воют по-разному, что соответствует не только их разным голосовым данным, но и социальному статусу. Взрослый самец басит, самка обычно начинает с низких тонов и постепенно повышает их, более молодые волки поют дискантом, нестройно, с повизгиванием. Когда зверь "поет", голова его задрана вверх, губы напряжены и сложены "трубочкой", поэтому среди звуков этой странной песни преобладают звуки "о" и "у".

Попробуйте, приоткрыв рот и сначала раздвинув губы широкой щелью, постепенно округлять их до маленькой "баранки": у вас как раз и получится постепенный, плавный переход — "а-а-о-о-у-у". А если вы начнете на низких тонах, а закончите на высоких, то, считайте, что овладели азами волчьего "пения".

Назначение волчьего воя до сих пор не совсем понятно. Конечно, это какой-то волчий "разговор" — но вот о чем он? В замечательной книге канадского натуралиста Ф. Моуэта "Не кричи, волки!" язык волков описан довольно подробно. Но, к сожалению, авторской фантазии там больше, чем результатов серьезных исследований. Во всяком случае, в специальных экспериментах не удалось обнаружить ничего похожего на то, что волки могут сообщать друг другу о числе и направлении движения стад диких копытных. На самом деле, волчий вой — это, скорее, перекличка: звери голосами обозначают свое местоположение. Поэтому-то одиночные звери воют чаще, чем в стае: одни дают знать своим товарищам, где находятся, а те, откликаясь, указывают, куда нужно идти, если "одиночка" — свой. А для чужака хор волчьей стаи означает, что нужно держаться подальше: территория занята, а еды на всех не хватит...

По этой же причине волчий вой чаще всего можно услышать зимой: голосовая перекличка сплачивает всю стаю, которая в летний период размножения фактически распадается на семейные пары. Конечно, поневоле мурашки по коже побегут, когда в сгущающейся тьме в заснеженном лесу услышишь отдаленное завывание хищников: начинает один, его подхватывает другой, и вот уже кажется, что волчья стая, выйдя на охотничью тропу, вся ополчилась против тебя. Однако особенно бояться не стоит: что говорить, стая голодных волков опасна, но на человека эти хищники нападают очень редко. А вообще долгими зимними вечерами лучше сидеть дома и, слушая далекие волчьи завывания, попивать горячий чай — уверяю вас, от нападения волка это лучшее средство...